Рыбопропускные сооружения

   Основным орудием уничтожения рыбы является существующий тип РПШ и рыбоподъемников, объединенных основным признаком применяемой технологии перевода рыбы - насильственным по отношению к рыбе, чем и объясняются негативные последствия на самих осетровых. История их создания проста и имеет в основе не научный расчет, а примитивы подражания. В данном случае подражали судоходному шлюзу, посчитав, что рыба как корабль знает сама, куда ей надлежит идти. Но рыба не пошла, в, зайдя, бросалась обратно, во все стороны, и начался... разгул "научной" модернизации. Стали рыбе "помогать": ловить в шлюзе решетками после долгого заманивания, гнать ее через весь шлюз (а длина его уже за сто метров), вытаскивать из процеженного объема в спрессованном состоянии на свет... В итоге получили жуткого монстра стоимостью до десятка миллионов, который объявили основным типом рыбопропускных сооружений и, пользуясь пороками ведомственной системы, монополизировали всю политику государства. Подробный качественный анализ пороков РПШ циклического действия изложен в трудах Известия СКНЦ ВШ по серии "Технические науки" (No 2, 1987).

   Говоря о РПШ, надо отметить следующие моменты: почему отказались от рыбоходов, где можно ставить рыбопропускные сооружения, почему так держатся ведомства за РПШ.

   Рыбоходы появились вместе с плотинами и работали в том случае, если через них пропускается весь или большая часть потока. Тогда рыба была избавлена от необходимости "искать вход" в рыбоход. Но с увеличением масштабов гидросооружений начался поиск экономии на рыбовспомогательных объектах, расходы и финансовые, и воды на рыбоходы резко уменьшились в сопоставлении с общими затратами. Точно в такой же пропорции стали уменьшаться и шансы попадания рыбы в рыбоход по соотношению расходов. К тому же ранние конструкции рыбоходов не обеспечивали гидравлических условий потока, соизмеримых с рыбой. Из-за этого не всякая рыба, даже попав в рыбоход, находила из него выход в верхний бьеф плотины.

   Крупной проблемой стал и сам верхний бьеф, если водохранилище было большое и скорости потока резко падали, то часто фоновые скорости были меньше пороговых значений скоростей для рыб, что дезориентировало мигрантов. По этой причине пропуск рыбы в большие водохранилища просто бессмысленен - рыба не найдет выхода из него, а стало быть не нужны и никакие рыбопропускные сооружения для проходных и полупроходных видов рыб.

   Гигантские размеры РПШ выгодны многим соучастникам рыбохозяйственной бесхозяйственной политики: проектировщики имеют интерес от суммарной стоимости объектов, строителям нужны большие объемы, ученые готовы до посинения модернизировать все, что угодно, лишь бы кормиться, да иметь дивиденды, в виде званий и степеней, эксплуатационники на РПШ имеют то, что охраняют - набивают мешки рыбой по выбору на ихтиологической площадке посуху, а также чиновникам самих ведомств, которые имеют со всего хаоса... Правда Первый заместитель Министра рыбного хозяйства СССР Н.П. Кудрявцев имеет иное мнение на проблему (письмо 22.05.87 No 02-22/905): "МРХ СССР не может согласиться с мнением т. Лагутова В.В. о том, что существующие РПС (рыбопропускные сооружения) являются дорогостоящими средствами уничтожения осетровых. На гидроузлах Дона и Кубани, начиная с 1972 года, построено и эксплуатируется пять РПШ с непрерывным привлечением рыб. Ежегодно через Кочетовский и Краснодарский гидроузлы действующими РПС обеспечивается пропуск на нерест до 1 млн. экземпляров ценных промысловых рыб, в том числе осетровых, что позволяет поддерживать естественное воспроизводство в указанных реках... По эффективности эти РПС находятся на уровне лучших советских и зарубежных аналогов". Вот так писали в адрес Верховного Совета СССР: и РПШ еще недорогие, и лучшие в мире, и с воспроизводством нет никаких проблем.

   Несмотря на голубой оптимизм МРХ СССР в работе РПШ крайне важны две проблемы: первая - сколько рыбы заходит в шлюзы, вторая - вынужденного ската рыбы после шлюзования.

   Первую можно оценить по соотношению рыбы, пойманной в самом шлюзе на ихтиологической площадке, к подошедшей к гидроузлу и по сути это является критерием захода, заманивания, рыбонаправления и т.п.

   Вторая характеризуется в основном, отношением числа рыб, дошедших до нерестилищ, к пойманным в шлюзе. Совершенно очевидно, что однозначно можно установить только число рыб, пойманных в шлюзе, а на нерестилищах и в нижнем бьефе гидроузла численность рыбы точному учету не поддается, чем и пользуется ведомство при обмане государства. Везде фигурирует в качестве оценки эффективности только первая сторона - сколько рыб поймано в РПШ в сравнении с вероятным подходом, чем всегда можно варьировать, и всегда скрывается вторая сторона медали.

   И не случайно МРХ СССР всегда скрывает истинные размеры вынужденного ската рыбы, практически все осетровые за исключением редких, особо живучих экземпляров, тут же скатываются обратно.

   Значения эффекта рыбонаправления, обычно выдаваемые за эффект пропуска рыб на шлюзе, по лучшим отечественным шлюзам таковы: Кочетовского на Дону в лучшие годы 20%, а Волгоградского - 10%, у остальных хуже. Это означает, что только пятая или десятая часть осетровых попадает в РПШ, остальное стадо обречено на гибель под водосбросом гидроузла.

   С прямой оценкой вынужденного ската похуже, так как все исследования в данном аспекте были разгромлены МРХ. Признав свою методику оценки эффективности работы РПШ неверной, ведомство было бы поставлено перед вопросом о судьбе рыбы. Но как не крутило ведомство, а его же ихтиологи подтвердили значение вынужденного ската как естественную реакцию живого организма на насилие как минимум в 90-95%, что в целом составляет 0,2х0,95=0,01 или 1% от подошедшего стада к РПШ.