|
Каспинфо октябрь 2000 |
|
Название: Аналитические материалы - II Главные Пункты: * Каспий как эпицентр возможных кризисов XXI века - (продолжение). (12.10.2000) Полный Текст Аналитические материалы - II АНАЛИТИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ (ПРОДОЛЖЕНИЕ) ***** Похмелье туранизма Каспий как эпицентр возможных кризисов XXI века (продолжение) Институт стран СНГ, 3 октября 2000 года Андрей ГРОЗИН Первоначально и на западном и на восточном берегах Каспийского моря, в силу исторической и этно-конфессиональной общности на роль "старшего брата" претендовала Турецкая Республика. Однако турецкая финансово-экономическая несостоятельность проявила себя очень быстро и наступило обоюдное разочарование азиатских ННГ и Анкары. В Центральной Азии "похмелье туранизма" началось в конце 1993 - начале 1994гг. Иранская модель развития посткоммунистическими светскими режимами Центральной Азии и Закавказья всерьез не рассматривалась никогда. Геополитическая активность Ирана после локального спада, вызванного гибелью большого числа людей в ирано-иракском конфликте, возрастает, но говорить о серьезном влиянии Тегерана на прикаспийские ННГ (за исключением, отчасти, Туркменистана) преждевременно. В конце концов, выбор элит ННГ был сделан в пользу максимально широкого привлечения западного капитала (через сплошную приватизацию национальных экономик и, особенно, ТЭКов новых прикаспийских республик). В Азербайджане и Казахстане процесс привлечения иностранных инвестиций через различные "суперпроекты" и передачу предприятий в управление или в собственность зарубежным бизнес-структурам сегодня почти завершен. В Туркмении, в силу ряда причин, он только разворачивается. В настоящей работе мы не задавались целью специально останавливаться на оценке эффективности данной модели экономического развития. Отметим лишь, что каспийский нефтебассейн собираются осваивать в условиях прогнозируемого, как минимум до 2005 г., падения цен на нефть и замедления общемировых темпов экономического роста (с 3,3% в 1990 - 1997 гг. до 1,9% в 1998 - 2005 гг.). Не трудно предсказать, что в связи с отмеченными тенденциями проявят себя другие осложняющие судьбу каспийских углеводородных проектов моменты: сдерживание мирового спроса на углеводороды и минеральное сырье, повышение налогообложения нефтепродуктов в основных странах-потребителях, развертывание энергосберегающих технологий и норм в Юго-Восточной Азии. Сужение рынка инвестиций и общемировое снижение финансово-экономической активности также ставит под серьезное сомнение появление на берегах КМ "Кувейтов" и "Саудовских Аравий". Малорентабельные проекты придется замораживать, и Каспий здесь не будет исключением. Сегодняшние высокие цены на нефть - явление кратковременного свойства для того, чтобы строить с опорой на него какую-либо стратегию. Например, выход Ирака из режима международных санкций способен кардинально изменить ситуацию на мировом нефтерынке в считанные недели. Нынешняя Российская Федерация, а тем более США и другие развитые страны Запада, плюс региональные державы - Китай, Иран, Турция, "государства в государстве" - международные корпорации имеют в отношении КР настолько взаимоисключающие интересы, что азиатско-кавказским ННГ с их нефтью и газом они могут предложить пока немного. А именно, небольшие финансовые вливания для нормального самочувствия властных элит и поддержания социальной стабильности и активное обсуждение в национальных СМИ темы возможных направлений трубопроводов и радужных перспектив от нефтеэкспорта. При очевидной необходимости присутствия крупного зарубежного капитала и учета его интересов, ННГ КР вынуждены лавировать для сохранения собственной независимости. Параллельно со стремлением "втянуть" Запад в процесс укрепления собственных суверенитетов ННГ не прекращают попыток наладить внутрирегиональную экономическую и оборонную интеграцию. Пока данный процесс реально проявил себя лишь в рамках Центральноазиатского региона (ЦАР). Центральноазиатский Союз (с июня 1998 г. - Центральноазиатское экономическое сообщество - ЦЭС) на микроуровне повторяет судьбы СНГ. Так же как и в Содружестве, в Союзе, на фоне слабой реализации идей интеграции, все большее значение приобретают двусторонние соглашения. Несмотря на все усилия, Союз не стал организацией, снимающей противоречия между странами-участниками. Скорее можно сказать о постепенном нарастании взаимных претензий и недовольства друг другом. ННГ Азии с конца 1998 г. ведут друг против друга перманентные "торговые воины" (газовая блокада Ташкентом южно-казахстанских областей, ежегодно демонстрируемое Киргизией намерение "выбить" из соседей "деньги за воду" и мн. др.). Отношения между Узбекистаном, Таджикистаном и Киргизией после "Баткента-2" накалены до предела, узбекско-таджикская граница наглухо запечатана, а на узбекско-туркменских рубежах (Ташауз) в 1998 г. уже происходили вооруженные столкновения между силовиками двух стран, едва не вылившиеся в военные действия. У всех азиатских ННГ в различной мере уже проявилось стремление отгородиться друг от друга "новым железным занавесом". Список взаимных претензий государств-членов ЦЭС, к глубокому сожалению, исчисляется десятками пунктов. Особенно неприятно, что данную тенденцию пока не смогла преломить даже общерегиональная опасность расползания международного терроризма и исламского радикализма. Строительство внутрирегионального блока в рамках Центральной Азии осложняется общей экономической, финансовой и военной слабостью ННГ, а также наличием между ними (и лидерами этих государств) серьезных объективных и субъективных противоречий. Эти противоречия часто носят едва ли не антагонистический характер по самой сути проблематики цивилизационного развития Центральной Азии (демократия - авторитаризм, автаркия - экономическая либерализация и т.д.). К сожалению, двусторонние договоренности в ЦАР до сих пор не перешли в разряд многосторонних, и дальше деклараций процесс не идет. На западном берегу КМ (республики Закавказья, Северный Кавказ) дела обстоят еще хуже - здесь уже имеется опыт гражданских войн и межгосударственных вооруженных столкновений. Будучи достаточно "искусственными" государствами, кавказские ННГ находятся в глубоком кризисе, переживают фазу дробления. После прихода к власти в Азербайджане Г. Алиева и Э. Шеварднадзе в Грузии процесс распада этих республик замедлился, но решения проблем лезгинов, Нагорного Карабаха с прилегающими территориями, Абхазии, Южной Осетии и Аджарии не видно. Немаловажно и то, что в случае серьезных проблем со здоровьем вышеупомянутых президентов оба государства, несомненно, будут втянуты в длительный и тяжелый внутренний конфликт. На Северном Кавказе Россия с большим трудом ликвидировала независимую от Москвы "пиратскую республику" Ичкерию, но втянулась в изнурительную партизанскую войну с неясными для себя перспективами. Все большие опасения вызывает нарастание конфликтообразующих факторов в Дагестане, Ингушетии и Карачаево-Черкессии. Остальные северокавказские республики также в различной мере несут в себе конфликтогенные начала. Тбилиси и Баку пытаются на основании двусторонних связей и договоренностей упрочить сотрудничество по линии добычи и транспортировки каспийских углеводородов (с пока не слишком удачными попытками подключить к данному процессу государства ЦАР) на Запад. Ведется строительство новой, независимой от России, энергетической оси, и мусульманские страны, расположенные вдоль нее, по мысли Анкары, вольно или невольно сформируют протурецкий блок, связывающий экспортеров углеводородов и транзитные государства. Подобный подход укладывается в контуры новой турецкой геополитической концепции, которая была четко высказана Т.Чиллер в бытность ее премьер-министром - "Турция и Россия - две региональные державы, связанные многовековыми узами". Баку изо всех сил стремится взять реванш за проигранную войну и вернуть Нагорный Карабах и занятые карабахцами территории Азербайджана. Этому служит и нефтяные "суперпроекты", призванные оказать давление на Ереван через западные политические и экономические структуры и нейтрализовать армянское лобби в Вашингтоне, Париже и других европейских столицах. Решение вопроса "турецкой трубы" без Армении проблематично: кратчайшую сухопутную ветку из Азербайджана в Турцию нельзя протянуть в обход территории Армении или Ирана. Руководство НКР неоднократно заявляло, что ни под каким видом не допустит постановки интересов карабахцев в зависимость от каких-либо трубопроводов и не уступит контроль над коридором, связывающим их с Арменией. Ереван же, по заявлениям его высших должностных лиц, также высказался очень ясно: "на позицию Армении вопрос прокладки нефтепровода не влияет. Не для того была обеспечена безопасность Нагорного Карабаха, чтобы, исходя из второстепенного фактора, рисковать ею". Избрание президентом Армении Р. Кочаряна, имеющего непосредственное отношение к Карабаху, подтверждает означенную тенденцию. Российско-армянские договоренности о стратегическом союзе, военные поставки и создание на территории Армении военных баз РФ уже оказали болезненное воздействие на Баку и Анкару. При этом перспективу крупного военного столкновения вокруг Каспийского моря можно оценивать как весьма вероятную. То, что в эти события наверняка серьезно вмешаются Россия, Иран, США и другие страны, еще больше усугубляет ситуацию. В конце 1999 г. регион Центральной Азии в качестве "зоны ответственности" был "передан" Центральному командованию ВС США, чей сектор расположен на Ближнем Востоке (в начале 1998 г. Министерство обороны США в подтверждение данных действий опубликовал документ под названием "Изменения в плане объединенного командования ВС США"). Ранее (октябрь 1998 г.) в "зону ответственности" Европейского командования ВС США были "переданы" все закавказские ННГ. Вслед за экономическим интересом вполне очевидно проявляет себя и военно-стратегический. Подобного рода "превентивные меры по предотвращению возможных конфликтов", а точнее, шаги по реорганизации глобальной системы военно-политического контроля Соединенных Штатов над миром, естественно, не вызывают оптимизма у России и Ирана. При всем том, Запад не спешит взять на себя сколько-нибудь серьезную реальную ответственность за то, что происходит в Припамирье и на Кавказе. Как только (и если) начнутся военные действия на границе с Афганистаном, все новые азиатские страны смогут рассчитывать лишь на Россию или на собственные силы. В Закавказье ситуация еще сложнее: армяно-азербайджанское прекращение огня настолько хрупко, что может быть нарушено любой из сторон буквально в считанные дни. То же самое относится и к грузино-абхазскому конфликту, ситуации в Турецком Курдистане. Немаловажным фактором, влияющим на ситуацию вокруг КР, является то, что с середины ХХ в. среднеазиатские и кавказские народы находятся в состоянии "демографического взрыва" - темпы прироста населения у них одни из самых высоких в мире. В то же время народы Восточного Прикаспия (за исключением Казахстана: площадь 2717,3 тыс.км.кв., что в 2,1 раза больше территории всех республик Средней Азии вместе взятых - 1277,1 тыс.км.кв.) испытывают серьезную нехватку жизненного пространства. Таджикистан и Киргизия располагают едва ли 20 % собственных земель, пригодных для освоения, большую часть их территории занимают горы (Памир, Тянь-Шань). В Туркменистане и Узбекистане гигантские пространства территории не представляют ценности из-за песков растущих пустынь (Кара-Кумы, Кызыл-Кумы). Положение осложняется плотностью населения и конфигурацией его расположения. Плотность населения в Узбекистане доходит до 150 человек на квадратный километр. На территории СССР подобные цифры можно было увидеть в очень малом количестве мест (Москва, некоторые районы Молдавии и юга России). Существенным отличием среднеазиатской ситуации является то, что ареалы перенаселенности значительно больше, чем где-либо на территории СНГ. Они сложились в Ферганской долине, вокруг Ташкента и на огромной площади вокруг Самарканда, огибая с юга Душанбе. Именно перенаселенность в небольших районах с плодородной почвой вызвала аграрные беспорядки в Фергане, Оше и др., которые, в силу ряда причин, характерных для постсоветских ННГ, приобрели окраску межнациональных столкновений. Сложная ситуация с границами (проведенными большевиками без учета исторически сложившегося разграничения и уже сейчас вызывающими глухие трения в регионе), населением, отсутствием сколько-нибудь значительных земельных площадей, пригодных для сельскохозяйственной деятельности, дополняется в государствах Средней Азии глубоким экологическим кризисом, переживаемым регионом. Проблема Арала, роста пустынь, засоления и без того небольших и истощенных земель, перенасыщенность их различными химикалиями ставит перед молодыми государствами неразрешимые, в нынешнем положении, проблемы. Отдельно стоит отметить, что широкомасштабное освоение нефтегазовых месторождений шельфа и дна КМ не только наверняка повлечет за собой ухудшение экологической обстановки в акватории водоема, но и способно, в случае лишь одной масштабной аварии, уничтожить экосистему Каспия. Характеризуя с геополитической точки зрения положение прикаспийских ННГ, следует отметить лабильность (неустойчивость), присущую их территориям. История мировых цивилизаций указывает на то, что народы, живущие в подобных пространственных зонах, время от времени сталкиваются с необходимостью принятия "внезапных решений", порождаемых потребностью в питании, земле и воде. Конечно, имеются исключения из этого правила, но они скорее его подтверждают, чем ставят под сомнение. Прикаспийские государства (кроме России и Казахстана) располагают ограниченным потенциалом земель, пригодных для использования в земледелии и животноводстве. Пустыни и горы, разрезающие территории этих стран - с одной стороны, демографический взрыв - с другой, подталкивают народы Кавказа и Центральной Азии к расширению жизненного пространства. Пока мобильность населения "новой Азии" сравнительно невелика, но есть основания предполагать усиление его подвижности по мере роста народонаселения. В Закавказье и на Северном Кавказе иная ситуация: излишек населения уже, как минимум, три десятилетия сбрасывается на север, но по ряду причин (война на Северном Кавказе, новая политическая линия Москвы, изменение психологического климата в российском обществе и пр.) и у данного процесса в ближайшие годы появятся серьезные ограничители. Экономика молодых республик КР слаба, имеет узкосырьевую направленность, отличается низким технологическим уровнем, неконкурентоспособна даже на уровне сред неразвитых государств "третьего мира". Кроме того, прикаспийские государства вряд ли могут рассчитывать на серьезную экономическую помощь Запада, ориентирующегося в основном лишь на "снятие сырьевых сливок" и упрочение своих геополитических позиций на Каспии. Геополитические императивы, свидетельствующие о высокой вероятности дестабилизации ситуации в Прикаспии, дополняются выводами геостратегии о конкретной возможности такого развития событий. Основным доказательством при этом является гражданская война в Таджикистане и этнорелигиозный конфликт в Афганистане. Конфликт, развивающийся в замкнутом пространстве, втягивающий в свою "воронку" несколько государств, всегда имеет тенденцию к "выплескиванию" во вне. С геостратегической точки зрения, на западном берегу КМ наблюдается ситуация, сходная с таджикской: зажатые узкой горловиной Кавказа, стиснутые Каспийским и Черным морями пространства создают предпосылки для выброса "отрицательного потенциала". Данное развитие событий очень опасно, поскольку в этом случае может произойти спонтанная глобализация конфликта. Сейчас, когда геополитическое пространство мира "сужается" вследствие создания новых типов коммуникаций, средств сообщения и транспорта, отдаленность от "кавказских войн" Каспийским морем (самое узкое место - 200 км.) перестает существовать. Военное театроведение в качестве основной части геостратегического анализа предполагает рассмотрение "дальнодействующих" факторов военной мощи (военно-воздушные силы и военно-морской флот). Современные средства нападения обладают такой скоростью, что остается мало времени на их поражение. Инфраструктура нефтедобычи и транспортировки Западного Казахстана лежат на равнинной местности (Прикаспийская низменность, плато Устюрт), которая просматривается со стороны Большого Кавказского хребта на несколько сотен километров. Воздушные цели могут скрытно выходить к объектам на малых высотах, так что обнаружить их будет крайне трудно. То же самое, в не меньшей степени, относится к Туркмении и Азербайджану. К тому же в Прикаспии отсутствуют серьезные системы ПВО. Существенно осложняется ситуация вокруг Каспия еще и в силу того что в XX веке этот водоем был "морем мира", а сейчас, в быстро меняющихся условиях, обозначилась тенденция попыток его милитаризации. Когда реально начнут работать старые и появятся новые нефтяные вышки, в национальных секторах моря появятся и морские границы. Затем, по логике вещей, возникнут силы охраны границ и топливно-энергетической инфраструктуры. Тем более что и Казахстан и Азербайджан начали строительство национальных военно-морских сил. ВМС Астаны и Баку пока слабы и ориентированы, скорее, на борьбу с браконьерами, чем на боевые действия (проблемы финансирования, кадров, матчасти, дорогостоящей ремонтной базы), но, что называется, "процесс пошел". Ясно, что в условиях неурегулированности юридического статуса водоема, множества спорных месторождений (Сердар-Кяпаз, Хвалынское, Курмангазы и др.), разнонаправленности интересов государств КР, мировых углеводородных компаний и иных центров силы вероятность обострения (в том числе и вооруженного) ситуации увеличивается. В среде ряда военных аналитиков России уже говорят о возможных сценариях воздействия на не называемых пока "нефтяных эгоистов" Каспийской флотилии РФ. Тем более, что она, по оценкам независимых экспертов, способна, во взаимодействии с авиацией, уничтожить за один час любой объект на зеркале моря. Надо думать, что Иран также не останется безучастным к процессу появления военно-морских соединений ННГ у своих берегов. Неоспоримое влияние на ситуацию в КР и вокруг него имеют "дальнодействующие" вызовы, исходящие со стороны "гигантов Юга" (Турция, Иран, Афганистан, Пакистан и Индия). Особо опасными для прикаспийских (в первую очередь, азиатских) ННГ можно считать индо-пакистанский конфликт и ситуацию в Афганистане. Противостояние Дели и Исламабада сейчас идет в скрытой форме - в виде локальных вооруженных столкновений и гонки вооружений. Оно имеет тенденцию перерастания в региональную войну с применением ядерного оружия. Ясно, чем это чревато для Каспийского региона - новая индийская БР "Агни-II" (дальность полета до 2500 км.) и пакистанская "Гхаури-3" (дальность - 1800 миль) способны "накрыть" почти всю Туркмению и Узбекистан, а также большую часть Казахстана. Речь, естественно, не идет о каких-то реальных угрозах - хотелось бы указать лишь на то, что даже в случае ограниченного обмена ядерными ударами между Пакистаном и Индией в силу географически-климатических доминант страны КР могут стать жертвами этого гипотетического столкновения. Афганский очаг нестабильности постепенно продавливается на север, и это чем дальше, тем больше волнует все ННГ Азии. Данное явление осложняется развертыванием инфраструктуры партизанской войны и созданием подполья в Центральной Азии как силами "Северного альянса", движением "Талибан", а также многочисленными неконтролируемыми бандформированиями, занятыми активной торговлей наркотиками, оружием и т.п. На фоне отмеченных выше диспропорций в области демографии, нехватки земельных и водных ресурсов, неурегулированности проблем границ и роста радикального исламизма складывающаяся в Центральной Азии ситуация содержит мощный детонатор для начала затяжного противостояния вблизи КМ и различных, спорадически возникающих конфликтов. Постепенное сползание ЦАР к дестабилизации внутренней обстановки и военным конфликтам, несомненно, отразится на "самочувствии" всех государств Прикаспия (отметим, что талибов российские власти уже ловят в Дагестане, не говоря о Чечне). Не следует забывать, что в Афганистане к настоящему времени проживает до 1,2 млн. узбеков, из них 50 - 100 тыс. человек представляет (или представляло до разгрома Дустума) организованную военную силу. В случае успехов талибов в Узбекистан, Таджикистан и другие ННГ региона хлынет поток вооруженных беженцев, что изменит внутриполитическую обстановку в республиках, повлияет на исламскую оппозицию, заставит ее активизироваться и выйти из подполья. Как известно, таджиков в Афганистане больше, чем в собственно Республике Таджикистан. Вряд ли закаленные десятилетиями войны бойцы Ахмад Шаха Масуда в случае их вытеснения за пределы Афганистана сложат оружие и займутся мирным трудом. Вопрос этнизации и перекройки границ, сопровождаемый "этническими чистками", все более актуализируется в связи с расширением полей внутриафганской гражданской войны, роста напряженности на Северном Кавказе и "тлеющих" очагах нестабильности на околокаспийских территориях. Независимый Курдистан, самостоятельные Синьцзян и Тибет, объединение персоязычных государств (т.н. "Великая Ариана"), постоянно воюющий Афганистан, с возможным возникновением из частей территории Пакистана и Ирана Пуштунистана и т.д. - возможные реальности XXI века. К этому можно добавить упрочение, после окончания внутритаджикской войны (1997) и обострения ситуации в Афганистане, идеи формирования единого таджикского пространства (с подключением, как минимум, четырех афганских провинций и двух областей Узбекистана). Эти процессы, наблюдаемые в пространствах Евразии вокруг Каспия, грозят превратиться из маргинальной подсистемы в своеобразный субститут, заместитель международных отношений, не признанный де-юре, но существующий и саморазвивающийся де-факто. Отдельной темой остаются такие специфические, но общие для всех государств КР, "новые вызовы" и угрозы стабильности, как стихийные (в первую очередь, подъем уровня Каспийского моря и сейсмика), экологические или эпидемиологические бедствия, вероятность которых очень высока. Симптоматично, что ни одно правительство региона изначально не заявило какой-либо ответственности своего государства за возможные техногенные катастрофы (разлив нефти, массовая гибель флоры и фауны) в "своих" секторах моря в условиях активизации хозяйственной деятельности. Сегодня повсеместно отмечается процесс деградации почв Прикаспия. Идет вторичное засоление более чем 50% всех прикаспийских орошаемых земель, сокращение площади пастбищ. На прикаспийском побережье начал формироваться новый тип почвы - техногенный луговой солончак, имеющий чрезвычайно высокую коррозионную агрессивность по отношению к бетону, металлу, увеличивающий коррозионную агрессивность атмосферы, что ведет к авариям на ЛЭП и трубопроводах. Данные процессы уничтожают оборудование ТЭКа. Постепенно разрушаются даже законсервированные скважины. Кроме того, с 1978 - 1979 годов началось, неожиданное для большинства ученых, повышение общего уровня воды в КМ. Этот процесс приобрел особенно быстрые темпы с начала 90-х годов и с этого времени продолжается. Уровень моря за 20 лет повысился более чем на 250 см. На сегодняшний день наибольшей опасности затопления подвергаются берега Астраханской области, Ленкорань, большая часть туркменского побережья, Атырауская и Мангистауская области Республики Казахстан. Затопление эксплуатируемых месторождений углеводородов, пренебрежение нормами экологической безопасности ведет к дальнейшему загрязнению вод Каспия. Например, только в 1990 г. из района Баку в КМ было сброшено более 500 тыс. кубометров нефтяных сточных вод. Азербайджан, вообще, не только из года в год увеличивает количество вредных стоков в море, но и до сих пор не предусмотрел никакой программы строительства очистных сооружений. Кроме того, Республика Азербайджан ежегодно применяет на полях до 35 тыс. т пестицидов, которые постоянно смываются в Каспий. "Нефтяные бароны" России, Туркмении и Казахстана идут тем же путем, выказывая пренебрежение соблюдению экологических норм. Серьезная экологическая оценка проектов не проводится, а если она и имеет место, то лишь с плохо скрываемым стремлением "заткнуть рот" различным "зеленым". Фауна Каспийского моря оказалась в особо тяжелом положении. "Благодаря" хозяйственной деятельности Каспий оказался перед угрозой гибели своего единственного в мире промыслового стада осетровых. С 1987 г. в Каспийском море было официально зарегистрировано более 20 крупных моров рыбы. В 1988 г. выловлено 5800 т мертвых осетровых, в 1989 - более 5000 т. Сегодня такие данные просто не фиксируются. Сократилась добыча черной икры. Практически исчезла каспийская сельдь. Односторонние, не согласованные с другими прикаспийскими государствами действия причиняют колоссальный урон единой каспийской биосистеме. Эффект природоохранных мероприятий, сводится к нулю и ущерб, наносимый Каспию отдельными странами, затрагивает всех без исключения. В результате отсутствия твердых экологических правил, касающихся хозяйственной деятельности на море, каспийская биосистема оказалась под угрозой деградации и даже полного уничтожения. В данном контексте нельзя еще раз не упомянуть и обозначившуюся в последние годы опасную тенденцию милитаризации КМ, расширения на регион полей ряда региональных конфликтов. Говоря о гипотетической возможности конфликтов на Каспии, в первую очередь надо помнить, что основными целями для нападения являются буровые вышки, трубопроводы и нефтеперерабатывающие мощности, т.е. любой военный конфликт (или партизанская война) приведет к глобальной экологической катастрофе, затрагивающей все страны КР. Естественно, все пунктирно представленные выше угрозы следует рассматривать как единый, взаимопереплетающийся комплекс тем. Опасности для национальной безопасности прикаспийских государств разнятся по степени значимости для каждого из них, а степени риска существуют в различных комбинациях. Они не изолированы друг от друга, составляя своеобразный "экспортно-аналитический калейдоскоп". Не исключено, что некоторые из них могут потерять, со временем, свою актуальность, а другие, наоборот, увеличат собственную актуальность. В любом случае, внимательное рассмотрение проблем угроз безопасности странам Прикаспия способно дать плоды в области обеспечения климата добрососедства, стабильного развития региона и устранения угроз конфликтов вокруг КР - одной из ключевых точек всего материка Евразии. Ясна и насущная необходимость выработки реалистичной концепции региональной безопасности, призванной минимизировать причины конфликтов, следствиями которых являются неравномерное экономическое развитие, милитаризация, этнические, миграционные диспропорции и неадекватное использование природных ресурсов. |